ВС объяснил, когда при банкротстве надо оценивать всю цепочку сделок

Фото:tr.ru

АСВ обвинило обанкротившийся «Национальный банк развития бизнеса» в выводе активов. Три инстанции разбираться в многочисленных «уликах» конкурсного управляющего не стали. Экономколлегия Верховного суда осталась этим недовольна и подробно рассказала почему. 

Экономическая коллегия Верховного суда РФ опубликовала полную версию определения по делу о банкротстве ОАО «Национальный банк развития бизнеса», где затрагивались проблема финансовых схем и притворности сделок (№ А40-76551/2014). "Это определение выступает очередным примером, ориентирующим нижестоящие суды на необходимость всесторонней оценки обстоятельств обособленного спора об оспаривании сделок должника в деле о банкротстве и недопустимость сугубо формального подхода к доводам сторон", – комментирует Роман Зайцев, партнер Dentons.

Роман Зайцев, партнер Dentons: "В определении ВС отражен целый ряд выводов по вопросам применения норм как материального, так и процессуального права, которые облегчают задачу защиты прав кредиторов, пострадавших от недобросовестных действий должника в преддверии банкротства.

 

 

Фабула спора, или путешествия 82 млн руб.

 

Госкорпорация «Агентство по страхованию вкладов» (АСВ) как конкурсный управляющий оспорила в суде продажу банком помещений в центре Москвы (ул. Красная Пресня, д. 28, площадь 471,5 кв. м). Эту недвижимость банк продал Магомеду Заглиеву незадолго до банкротства – 24 сентября 2013 года. Цена сделки была 82,2 млн руб. При этом оплата недвижимости произошла не сразу (хотя в договоре было написано обратное), а лишь спустя полгода, за полтора месяца до банкротства – 7 марта 2014-го (правда, еще до этого Заглиев перепродал помещения другим лицам в долевую собственность).

По мнению АСВ, банк передал имущество безвозмездно. Это, как объясняло агентство, подтверждают ряд банковских операций и сделка купли-продажи векселей, совершенные до оплаты по договору по продаже помещений и в один день - 7 марта 2014 года. Их АСВ также просило признать недействительными. Банк таким образом вывел имущество, а деньги, заплаченные Заглиевым за недвижимость, являются средствами самой кредитной организации, уверены были в АСВ.

Все эти договоры и операции являются взаимосвязанными – прикрывают единую сделку по выводу активов в преддверии банкротства, резюмировало АСВ. Но три инстанции это не убедило: в иске агентству было полностью отказано. Оплата за помещения была, а спорные банковские операции права кредитной организации никак не затрагивают, мотивировали свое решение суды. Кроме того, на их взгляд, истек годичный срок исковой давности (для признания оспоримой сделки недействительной – п. 2 ст. 181 Гражданского кодекса). Разбираться же подробно в предполагаемой «схеме» суды не стали. И напрасно. Дело по жалобе АСВ дошло до Верховного суда, и экономколлегия ВС (Иван Разумов, Ирина Букина и Сергей Самуйлов) отправила его на новый круг.

Срок давности

 

Прикрываемая сделка (по выводу активов) оспорена АСВ по сути по основаниям п. 2 ст. 61.2 Закона о банкротстве – как сделка, совершенная в целях причинения вреда имущественным правам кредиторов банка, в первую очередь отмечается в определении ВС. Следовательно, течение срока исковой давности началось с того момента, когда АСВ узнало или реально имело возможность узнать не только о самом факте совершения спорных сделок и банковских операций, но и о том, что они являются взаимосвязанными, притворными и в действительности совершены во вред кредиторам (ст. 61.9 Закона о банкротстве). Обстоятельств, когда агентство узнало обо всем этом, суды не устанавливали, а значит, сделали преждевременный вывод об истечении срока давности, указала экономколлегия.

Векселя

 

Как доказывало в судах агентство, при купле-продаже ценных бумаг стороны не намеревались использовать их в качестве отчуждаемого объекта. Банку были вручены неликвидные векселя без индоссаментов, ссылалось АСВ. А согласно ГК простое вручение векселей без совершения на них передаточных надписей не могло повлечь за собой перехода к банку прав по ценными бумагами.

Суды этим доводам надлежащей оценки не дали. Они решили, что неликвидность ценных бумаг не доказана. По их мнению, это может подтверждаться исключительно бухгалтерскими документами – балансом, отчетом о прибыли и убытках векселедателя. А вот ответы компетентных органов о непредоставлении векселедателями отчетности (о предоставлении отчетности с нулевыми данными) не свидетельствуют, на их взгляд, об отсутствии активов. Судьи ВС с этим не согласились.

Нижестоящим судам «надлежало оценить в совокупности представленные агентством документы, включая сведения компетентных государственных органов, определив, какая именно информация этими сведениями подтверждена, а также акты об отсутствии векселедателей по месту их нахождения, указанному в ЕГРЮЛ, и иные документы, установив реальность истребования вексельного долга у организаций, место нахождения которых неизвестно и которые не представляют отчетность (либо представляют отчетность с нулевыми данными)», говорится в определении ВС.

В соответствии с ч. 2 ст. 9 Арбитражного процессуального кодекса участвующие в деле лица несут риск наступления последствий несовершения ими процессуальных действий, напомнила экономколлегия.

Исходя из этого судам следовало оценить и поведение процессуальных оппонентов агентства, по сути, отказавшихся от опровержения косвенных доказательств неликвидности ценных бумаг.

Бремя доказывания

 

Плохо проанализировали суды и доводы АСВ непосредственно о самой сделке купли-продажи недвижимости. Указание в договоре о совершенных расчетах, которых на самом деле не было; предоставление в регистрирующий орган договора без дополнительного соглашения к нему о рассрочке платежа для Заглиева (это позволило избежать регистрации ипотеки в пользу банка) – все эти ссылки АСВ суды проигнорировали.

Более того, остался без внимания и довод агентства о том, что конечным бенефициаром общества «Агросервис», участвовавшего в цепочке денежных переводов, был Антон Суслонов – заместитель председателя правления банка. Именно он как исполняющий обязанности председателя правления подписал адресованное регистрирующему органу письмо о том, что заключенный с Заглиевым договор купли-продажи недвижимости не является для банка крупной сделкой и сделкой с заинтересованностью.

Суды все это проверять не стали. Однако, если все эти обстоятельства будут доказаны, то это значит, что спорные сделки были совершены в условиях потенциального конфликта интересов: за недвижимость, переданную банком, Заглиев рассчитался средствами, полученными от компании, контролируемой менеджером банка, которая в свою очередь получила их от банка за неликвидные векселя без индоссаментов. Это переносило на процессуальных оппонентов АСВ бремя доказывания, говорится в определении ВС: именно им нужно обосновать то, что цепочка сделок основана на реальных хозяйственных отношениях, подтвердить действительное исполнение существующих обязательств (ст. 65 АПК).

Мнение юристов

 

Крайне важной представляется поддержка ВС доводов о возможности квалификации комплекса сделок купли-продажи имущества и ценных бумаг, а также ряда банковских операций в качестве взаимосвязанных недействительных сделок, прикрывающих единую сделку по выводу активов банка, считает Зайцев. «Нередко только при таком подходе оспаривание сделки и защита прав кредиторов будут возможны», – говорит он. Для практики большое значение имеет указание коллегии на необходимость оценивать всю цепочку взаимосвязанных сделок, уверен и Роман Маловицкий, советник АБ «Егоров, Пугинский, Афанасьев и партнеры». По его словам, ранее эта позиция также прослеживалась в актах ВС, однако на практике суды по-прежнему были склонны рассматривать сделки по отдельности.

Важную роль, по мнению юристов, могут сыграть и выводы экономколлегии относительно применения положений процессуального закона о доказывании – возложении бремени доказывания экономического смыла совершенных сделок на ответчиков. «Из текста следует, что это связано в первую очередь с имеющимся конфликтом интересов зампредправления банка, владеющего долей в одном из участников сделок и совершавшего юридически значимые действия от имени банка, – поясняет Маловицкий. – Тем не менее, на мой взгляд, эта позиция может в дальнейшем применяться и в других случаях, когда есть признаки недобросовестного поведения контрагентов».